Megamatrix.ru → Культурные традиции → Огнепоклонники

Андрей Леонов

Костры «магов»: истоки огнепоклонного культа древней Руси

«Краснолицые русы сверкали. Они
Так сверкали, как магов сверкают огни».
Низами Гянджеви «Искандернаме» (в переводе К. Липскерова)

Сведения из средневековых источников об огнепоклонном культе на Руси

Известно, что средневековые арабские летописцы применяли к русам термин «ал-маджус» (маги). Это, например, следующие высказывания:

Ал-Якуби (90-е годы IX века) о набеге 844 г.на испанскую Севилью русов–«маджусов»: «ал-Маджус, которых именуют ар-Рус ворвались туда…» /1/.

Аль-Масуди (сер. X века) в своем сочинении «Золотые копи и россыпи самоцветов» («Золотые луга»): «Жители Андалусии думали, что это были маджусы, которые приходят в это море каждые 200 лет через пролив, вытекающий из моря 'Укийанус, но не через тот пролив, на котором стоит маяк. Я же думаю, а Аллах лучше знает, что этот пролив соединяется с морями Понт и Майотис и этот народ – ар-рус, о котором мы уже упоминали, ибо никто, кроме них, не ходит по этому морю, соединяющемуся с морем 'Укийанус» /2/.

Ал-Бакри (XI век) в своем очерке о народах Восточной Европы: «возле Великих Болгар обитают ар-Рус. Они составляются из множества пород, они жители островов и моряки, они могущественны на море и на нем много странствуют, обитая у Понтского моря, как я уже сказал. Они исповедуют веру ал-Маджуса…» /3/.

Термин «ал-маджус» у средневековых арабских авторов означает «огнепоклонники». Этим термином они повсеместно называют зороастрийских жрецов–магов, исповедовавших культ огня. Это означает, что арабы причисляли и русов к народам с ярко выраженным культом поклонения огню. И это действительно так. Культ огня, представляемый богом Перуном, являлся сердцевиной религии русов. Вот, что говорится на этот счет в средневековых летописях:

«И верують в Перуна, и в Хорса... и в Мокошь... и огневе (огню) моляться же ся, зовуще его Сварожичьм...» (цитата из «Слова некоего Христолюбца» середины XI века (в сборнике XIV в. «Золотая цепь») /4/.

«В первых постави начальнейшаго кумира именем Пёруна бога грому, молныя и облаков дождевных на пригорку высоком над Буричевым потоком по подобию человечьску: тулуб (тулово) его бе от древа хитростне изсечен; главу имущу слиянну от сребра, уши златы, нозе (ноги) железны, в руках же держаще камень по подобию Пёруна палающа, рубинами и карбункулем украшен, а пред ним огнь всегда горяще…» (из Синопсиса архимандрита Киево-Печеской лавры Иннокентия Гизеля, 17 век) /4/.

«Перунъ богъ грома, ему же неугасимый огнь содержанъ отъ дровъ дубовыхъ, подобно какъ у Грекъ Юпитеру, у Варягъ же Торъ именованъ» (Татищев со ссылкой на польского историка 16 века Стрыйковского) /5/.

«У новгородцев, когда они еще были язычниками, был идол, по имени Перун — бог огня (русские «перуном» зовут огонь). На том месте, где стоял идол, построен монастырь сохранивший еще название от него: «Перунский монастырь». Идол имел вид человека, а в руках держал кремень, с виду похожий на громовую стрелу или луч. В честь идола этого они днем и ночью жгли костер из дубового леса...» (Адам Олеарий – известный немецкий ученый и путешественник 17 века) /6/.

«…Перконосъ, си есть Перунъ, бяше у них старший богъ, созданъ на подобie человече, ему же въ рукахъ бяше камень многоценный аки огнь, ему же яко Богу жертву приношаху и огнь неугасающiй зъ дубового древiя непрестанно паляху…» (Густынская летопись (Густинський літопис) – украинская летопись начала XVII ст.) /7/.

 

Святилища огнепоклонников

В приведенных отрывках отмечаются основные атрибуты культа Перунова огня – его неугасимость и использование дубовых дров. Дуб был одним из важнейших атрибутов Перуна. Для поклонения культу Перуна существовали святилища, упоминаемых в летописях. В частности, в «Повести временных лет» упоминается установка в Киеве князем Владимиром Святославичем пантеона языческих Богов во главе с Перуном:

«И нача княжити Володимиръ въ Киеве одинъ и постави кумиры на холъму вне двора теремнаго: Перуна деревяна, а голова его серебряна, а усъ золот, и Хоръса, и Дажьбога, и Стрибога и Семарьгла, и Мокошь...» /8/.

Также и в Новгороде был установлен кумир:

«…И пришед Добрыня Новугороду, постави Перуна кумиръ надъ рекою Волховомъ, и жряхуть ему людье новгородьстии акы Богу» /8/.

О том, что представляли собой такие святилища можно судить на примере урочища Перынь вблизи Новгорода, которое, по-видимому, и упоминается в летописи. Урочище располагается в 4 км южнее г. Новгорода на небольшом плоском холме у истока реки Волхов. В период паводков урочище превращается в остров.
В ходе археологических работ, на вершине холма на глубине 0,4-1,2 м от современной поверхности была открыта ровная площадка, представляющая собой круг правильный круг, диаметром 21 м. Круг был окаймлен кольцеобразным рвом, шириной 5-7 м, внешняя граница которого образовывала ряд дугообразных выступов. Против каждого дугообразного выступа дно рва образует ячейки (глубиной до 1 м), очертания которых близки к окружностям диаметром около 3 м. Закономерное расположение ячеек рва на равном расстоянии одна от другой позволило определить, что их общее количество равнялось восьми. На дне части ячеек обнаружены следы угля, образовавшегося от сжигания древесины дуба. Точно в центре круга, очерченного кольцеобразным рвом, вскрыта яма, диаметром 0, 7 –1,0 м и глубиной 1 м, в которой находилось основание столба, диаметром 0,65 м.
Вот какую реконструкцию этого святилища предлагает В. Седов:
«Открытое на вершине Перынского холма сооружение, представляющее собой круглое возвышение с горизонтальной поверхностью и с вертикальным столбом в центре, обрамленное рвом оригинальной формы с восемью ячейками для костров, не может быть определено иначе, как культовое. Несомненно, это остатки святилища Перуна…Открытая в центре круга яма со сгнившим основанием вертикального столба являлась котлованом для статуи Перуна…Известно, что славяне-язычники любили посвящать громовержцу Перуну некоторые цветковые растения. Так, у всех южно-славянских народов цветок Iris Germanica носит народное наименование «перуника» (дубровицкое название этого цветка «богища», т. е. божий цветок)… По–видимому, план святилища Перуна представляет собой геометризированное изображение одного из таких цветков, посвященных Перуну» /9/.

 

Параллели у других народов

Огнепоклонный культ имеет древнейшие корни и был присущ многим народам.
Например, культ огня встречается в ведической мифологии (боги Парджанья и Агни), у зороастрийцев – Атар, у греков – богиня Гестия, у римлян – богиня Веста. Относительно причин появления этого культа у разных народов вполне логично предположить, что этот культ зарождается еще на первобытной стадии развития того или иного народа и является универсальным по самой своей природе, исходя из практического посыла поддержания огня родового очага. Вместе с тем, встречающееся совпадение некоторых специфических особенностей огнепоклонного культа у некоторых народов (например, совмещение культа огня и культа Бога–громовержца, строгое поддержание непрерывности горения огня, использование именно дубовых дров) заставляет предположить и наличие преемственности (по крайней мере, на поздних стадиях развития культур). То есть, возможно родство культов как в дальней так и в ближней перспективе.

 

Балты и балтийские славяне

Культ Перуна на Руси имеет многочисленные параллели у других народов; при этом, наиболее близкие параллели присутствуют у народов балтийского региона – балтийских славян и балтов. «Самые близкие родственники славянского Перуна располагаются в Прибалтике. Это видно не только про имени, но и по атрибутам». /4/

Древнерусскому Перуну соответствуют украинский Перун, белорусский Пярун, польский Piorun. В языке части жителей острова Рюген в XV веке ещё сохранялось слово Перун /10/.
Средневековые хронисты при описании земель балтийских славян упоминают богов Прове, Проно и Поренута, имена которых также сравнивают с именем Перуна.
Так, например, Гельмольд сообщает о Прове (лат. Prove) – боге балтийских славян
вагров:

«...По дороге пришли мы в рощу, единственную в этом краю, которая целиком расположена на равнине. Здесь среди очень старых деревьев мы увидали священные дубы, посвященные богу этой земли, Прове. Их окружал дворик, обнесенный деревянной, искусно сделанной оградой, имевшей двое ворот. Все города изобиловали пенатами и идолами, но это место было святыней всей земли…» /11/.

Конрад Бото в своей Саксонской хронике (1492 г.) упоминает бога Прона, почитаемого в Ольденбурге:

«1123 г. В Ольденбурге был бог, именовавшийся Проно, и он стоял на столбе, и имел в руке красное железо испытаний (proveyssen), и имел знамя, а еще длинные уши, и венец, и пару сапог, а под ногой — колокол» /12/.

Согласно Саксону Грамматику, в число трёх главных Богов, почитавшихся в Коренице, наряду с Руевитом и Поревитом входил бог Поренут. «Идол изображался с четырьмя головами, а пятую держал на груди, одною рукою за бороду, а другою за лоб (Sax. ibid.)» /13/.

Бог-громовержец у балтов носил имя Перкунас / Перкун (в разных диалектных вариациях). Это и литовский Perkunas (Пяркунас), и латышский Perkons (Перкуонс), и древнепрусский Percuns (Перкунс). О его тождестве русскому Перуну говорил еще Ломоносов:

«Больше всех утверждает единство древних пруссов с варягами-россами почтение одного главного идола по имени, по знаменованию и по обрядам. Перкун прусский был то же, что у россов Перун, которым Ольг клялся грекам при заключении мирного договора и которого почитал еще в неверии Владимир. У обоих народов значил Перун бога грому и молнии; у обоих жрецы приносили ему в жертву огонь неугасимый…» /14/.

Так же, как и в случае Перуна, культ Перкуноса сопровождался почитанием неугасимого огня. Об этой традиции неугасимого огня у древних пруссов пишет летописец XIV века Петр из Дусбурга (Петр Дуйсбургский):

«Было… в Надровии, одно место, называемое Ромов, ведущее название свое от Рима, в котором жил некто по имени Криве, кого они почитали, как папу… Хранил он также по древнему обычаю негасимый огонь». (Хроника земли Прусской. Об идолопоклонстве и обрядах и нравах Пруссов) /15/.

Польский историк м. Меховский сообщает:

«Сверх того, в первый день октября у самагиттов [средневековый балтский народ] совершалось в этих лесах величайшее торжество: со всей области стекался туда народ обоего пола, при чем каждый приносил пищу и питье, соответственно своему состоянию. Несколько дней они угощались принесенным и, каждый у своего костра, делали приношение своим ложным богам, особенно же богу, называвшемуся на их языке Перкун, то есть гром» /16/.

Помимо близких параллелей с соседями, громовержец Перун также связан и с другими индоевропейскими громовержцами — хеттским Пирвой, древнеиндийским Парджаньей, кельтским Hercynia, а также скандинавским Тором, германским Доннаром и римским Юпитером.

Важно отметить, что имя Перуна в ранних летописях присутствует не у всех славянских народов, что ставит под вопрос его исконно славянскую природу. А первое упоминание в летописях культа Перуна на Руси относится уже к эпохе варягов–Рюриковичей. Известный чешский историк–славист Нидерле отмечает: «среди языческих богов Перун непосредственно назывался только в России, где он часто упоминается как в различных проповедях начиная с XI века, так и в Киевской летописи… доказать существование культа Перуна у всех славян мы не можем…» /17/. Нидерле приводит только несколько косвенных аргументов о возможном существование культа Перуна у других славян. Однако тот факт, что у русов культ Перуна являлся ярким «маркером», выделяющим его среди других народов (например, эпитет «маджусы», присвоенный русам арабскими летописцами), а у некоторых других славянских народов нет даже его прямого упоминания (кроме некоторых аналогий у балтийских славян, подверженных влиянию балтийского культа Перкуна), наводит на мысль об «импорте» этого культа на Русь вместе с варягами–русами. Соответственно, прояснение разнообразных аспектов огнепоклонного культа, в сравнении с таковыми у других народов, может дать новые «ключи» к проблеме варягов.

 

Маги–зороастрийцы

Почему, например, русы получили у арабских летописцев прозвание «маджус», идентичное названию магов–зороастрийцев? Является ли это только обозначением русов как приверженцев огнепоклонного культа или можно усмотреть некоторую преемственность самой зороастрийской традиции?
Из общего можно отметить сходство структуры святилищ. Выше было описано святилище в Перыне под Новгородом (по реконструкции В. В. Седова), которое представляло собой восемь костров, заложенных равномерно по кругу в углублениях рва. Что–то подобное засвидетельствовано и у магов–зороастрийцев. Так, У Моисея Хоренского упоминается топоним «Семиямное капище» при описании провинции Пайтакаран в области Багаван на берегу Каспия, где шах Ардашир I в III в. учредил храмы огня /18/. Гевонд в VIII в. упоминает в этом же городе неугасимые огни /19/. О семи почитаемых «огненных ямах» в апшеронском селении Сураханы упоминал и немецкий путешественник Кемпфер в 1683 г. /20/
Однако, помимо сходства капищ, в других известных обрядах русов и зороастрийцев сходства не наблюдается, что отвергает основания к их прямому сопоставлению.

 

Греко–римский культ

Если арабы сопоставляли русов–огнепоклонников с маджусами, то, согласно русским летописям, бог Перун имел «эллинское» происхождение.
Вот фраза из апокрифа «Беседа трех святителей» (XV век):

«Иванъ рече: отъ чего громъ сотворенъ бысть? Василий рече: два ангела громная есть; елленский старецъ Перунъ и Хорсъ жидовинъ, два еста ангела молниина» /21/.

В данном случае понятие «эллинский» можно отнести как к греческому, так и к римскому культу. Еще Плутарх справедливо указывает на родство между римским и греческим обрядом поддержания негасимого огня.
Ломоносов, например, сопоставляет Перуна с греческим Зевсом:

«Сей богом грома и молнии почитавшийся Перун был Зевес древних наших предков» /14/.

Другие авторы сопоставляют его с римским богом Юпитером. Так, Татищев со ссылкой на Стрыйковского указывает:

«Перунъ богъ грома, ему же неугасимый огнь содержанъ отъ дровъ дубовыхъ, подобно какъ у Грекъ Юпитеру, у Варягъ же Торъ именованъ» /5/.

Уподоблен Перун Юпитеру и в чешском церковном словаре XIII века «Mater Verborum» ( хотя, следует учитывать, что чешские глоссы (в том числе и Перун) могут быть, по мнению некоторых исследователей, вставкой более позднего времени) /22/

Относительно имени Юпитера стоит отметить, что оно перекликается с санкритским словом «питта», означающим «огонь». Возможно, именно этот смысл и имело изначально это имя, поскольку культ Юпитера в римской культуре (как и культ Зевса в греческой) связан с культом огня.
Культ неугасимого огня – один из древнейших культов Рима, имеющий италийское происхождение. По преданию, этот культ был привнесен в Рим легендарным царем Нумой Помпилием, который ввёл поклонение богине Весте, возвел в честь ее храм и учредил обряд посвящения дев-весталок. У древних греков имя Весты имело форму Гестия (´Εστια) Основным атрибутом культа Весты/ Гестии являлось поддержание священного огня, который назывался custos imperii (страж державы).
Веста считалась покровительницей государства, но в храмах не было ее изображений, поскольку вечный и неугасимый огонь, горящий в ее храме, и являлся ее воплощением. Как отмечается в римских Фастах: «у Весты не было никаких обличий, кроме единственного – огня» /23/. Исследователи считают, что первоначально словом ´Εστια, послужившим основой имени богини Гестии/Весты назывался сам священный огонь или алтарь огня. Например, Овидий отмечает, что Веста не что иное, как «живое пламя».
Культ священного огня имел первоочередное значение в римской культуре. При всех жертвоприношениях, даже тех, которые совершались в честь Зевса или Афины, к очагу обращались с первым молитвенным воззванием. Всякое моление какому бы то ни было Богу должно было начинаться и оканчиваться молитвой к очагу. В Олимпии первое жертвоприношение от всей Греции совершалось очагу, второе Зевсу, подобно тому, как в Риме прежде всего воздавалось поклонение Весте, которая была не что иное как очаг. /24/

 

Этруски

Почитался культ огня и у этрусков. Один из древнейших этрусских богов Тин (входивший в триаду - Тин, Уни, Менрва) отождествлялся с греческим Зевсом и римским Юпитером. Тин, как громовержец, повелевал «тремя сверкающими красными пучками молний». Ему приписывалось пеласгийское происхождение. Атрибутами Тина/Юпитера были камень и дуб. В ряде античных источников указывается, что Владения Тина располагались где–то в северной части мира. Важная информация об этрусках содержится у Диодора (I век до н.э.) «…Они жадно учились, в первую очередь письменности, науке о природе и богах; больше всех других людей они занимались наукой о молниях. Поэтому до сих пор ими восхищаются правители почти всего мира и используют их в качестве толкователей предзнаменований, посылаемых Богами с помощью молний…» /25/. То есть, этруски в античном мире являлись признанными авторитетами в «молнийном» культе, который был тесно связан с культом «молнийных» богов – Тина, Юпитера, Перуна, Тора и других. Также следует отметить архаичность этрусского культа огня, восходящего к индоевропейской праоснове. «Этрусский ритуал, связанный с опахиванием границ города и с определением его сакрального центра - mundus, соответствует архаическому древнейшему веддийскому ритуалу, который устанавливает границы жертвенного огня и в своей основе он индоевропейский». /26/

 

Появление культа на Руси: римско–этрусско–балтийская версия

Мог ли огнепоклонный культ придти на Русь непосредственно из греко–римско–этрусской культуры? И в какую эпоху? С одной стороны, отождествление Перуна с «эллинскими» Богами проще всего объявить исключительно как результат возрождения интереса к античности у историков Нового времени. Либо, появление схожих черт культа можно отнести еще к стадии индоевропейского единства.
Однако, вполне возможно предположить и третий вариант распространения этого культа среди «варварских» народов (напрямую или по «цепочке») еще во времена Античности под влиянием переселенцев или колонистов. В этом случае, «маркерами» такого влияния могут служить специфические античные термины, сохранившиеся у народов Средневековья, что мы и рассмотрим далее.

Отчетливым очагом культа поклонения огню в Средневековье являлась территория населенная балтийскими народами, о чем говорилось выше. Людей, живших на западном побережье Балтийского моря, еще в I веке н.э. римский историк Тацит называет эстиями (Aestii, gentes Aestiorum): «Что касается правого побережья Свебского моря, то здесь им омываются земли, на которых живут племена эстиев, обычаи и облик которых такие же, как у свебов, а язык — ближе к британскому …» /27/. Этноним «эстии» не принадлежал какому–то одному этносу, а являлся собирательным, о чем говорит, например, М. Гимбутас: «Возможно, более естественным было бы использовать термин «эсты», «эстии» по отношению ко всем балтийским народам, хотя нам достоверно не известно, имел ли Тацит в виду всех балтов, или только древних пруссов (восточных балтов)…» /28/. В рамках рассматриваемой нами темы огнепоклонного культа, термин «эстии» можно связать с греко–римским словом эстия (´Εστια), которое служило основой имен богини огня Весты/Гестии, и, как полагают некоторые исследователи, изначально обозначало сам огонь или алтарь огня (см. выше). Точно так же следует рассматривать и этноним «пруссы» (pruss, prusai). Очевидно, что это собирательный экзоэтноним, связанный с какой–то отличительной особенностью союза племен, именуемых «пруссами». Вполне вероятно, что этот этноним (как и этноним «эстии») также связан с культом огня, и проистекает от греческого «пирос» (Πυρος), означающего «огонь». Имеется также и созвучное латинское слово Per-ussere с похожим значением «сжигать, опалять». От этого латинского слова происходит, кстати, название древнего этрусского города Perusia (совр. Перуджа). Очевидно, такое название города (очень созвучного названию Пруссии) связано с огнепоклонным культом этрусков. Пруссы упоминаются также под именем Bruzi («Баварский Географ»). И этот этноним также совпадает по корню со словами, означающими «огонь, костер», например: швед. brasa («костер»), фран.brasier («пылающий костер»), порт brasa («костер, раскалённые угли»). Причем эта этимология этнонима «прусы» именно сторонняя, поскольку собственное обозначение «священного огня» в прусской мифологии – Паникс (Schwents Paniks – «священное пламя»).
Согласно легенде, описанной монахом Симоном Грунау в своей книге «Прусская хроника» /29/, огнепоклонный культ на земли будущей Пруссии был принесен некими «скандианами», выходцами из Кимбрии, во главе с братьями Брутеном и Видевутом. В результате реформ, проведенными этими братьями, народ, среди которого они поселились, «стал вести жизнь по образу кимбров». В честь Брутена страна была названа Брутенией. Был введен культ троицы верховных богов Патолло, Патримпо и Перкуно ( изваяния которых, согласно хронике, Брутен и Видевут привезли с собой) и должность верховного жреца с культовым именем Криве-Кривайто. Его главная резиденция находилась в городе Ромово (Romove, Romow) в Надровии. Центральное святилище называлось Рикойто. В хронике Петра Дуйсбургского мы находим важное дополнение по рассматриваемой тематике об обязанности верховного жреца поддерживать негасимый огонь: «Хранил он также по древнему обычаю негасимый огонь…» /15/.
Вполне возможно, что эта легендарная история перехода огнепоклонников из Кимбрии на территорию будущей Пруссии имеет реальную историческую подоплеку. Как известно, Ютландский полуостров (лат.Кимбрия), упоминаемый в легенде, являлся местообитанием народа англов. А арабские авторы, наряду с русами причисляли еще и англов к огнепоклонникам–«маджусам»: «Маджусы – это те, которых сегодня христиане Кастилии называют инклиш (англы), а народ Машрика – фиранджами (франками) и инклисирами (англичанами). Местопребывание их государя – на двух огромных островах длиной 600 миль, и они народ мощный, могущественный и сильный» (Ибн ал-Хатиб,14 век) /30/.
Кроме того, название Кимбрия имеет также вариант произношения Умбрия. И это название сходно с топонимом Умбрия – названием исторического региона в Италии, где некогда обитали этруски. Столицей этрусской Умбрии был горд Perusia. Это название соответственно перекликается с названием Пруссии, куда переместились, по легенде северные Кимбры / Умбры. Есть и еще одна любопытная деталь. По сообщению Тацита, древние англы, в составе еще ряда небольших германских народов, поклонялись богине Нерте. Учёных озадачивает то обстоятельство, что Нерта не упоминается в германо-скандинавской мифологии, изложенной в «Эддах». Но эта богиня почиталась под имением Нортия у этрусков.
Не являются ли все эти параллели наследием миграции этрусков на север. Известен эпизод из гражданских войн в Риме, под названием Перузинской войны (осень 41 — весна 40 до н. э.), когда войска Октавиана взяли город Перузию, подвергнув его разграблению и сожжению. Вполне возможно, что, во избежание гнева победителя, обитатели этрусской Перусии были вынуждены эмигрировать далеко на Север, на свободные от римского влияния земли. Вместе с собой они принесли на новые территории и свои этрусско–римские названия и культы.
Интересно, что название главной прусской резиденции Ромово совпадает с названием Рима. Это подчеркивают и летописцы. Петр из Дусбурга говорит: «Было же посредине этого погрязшего в пороке народа, а именно в Надровии, одно место, называемое Ромов, ведущее название свое от Рима…» /15/. Польский историк Матвей Меховский в «Трактате о двух Сарматиях» уже говорит не только о преемственности названия, но и об италийском происхождении этноса и его культа: «старинные историки, рассказывая о древности, говорят, что некие италийцы, оставив Италию из-за несогласия с римлянами, пришли в землю Литовскую и дали ей имя родины — Италия, а людям — название италы; у позднейших земля стала называться, с приставкой буквы л в начале — Литалия, а народ литалы» и далее «…жил он [верховный жрец Криве] в городе Ромове (Romouae), названном так по имени Рима, так как этот народ гордится своим происхождением из Италии, и действительно в его языке есть некоторые италийские слова» /16/.
Исследователи отмечают, что эти рассуждения Меховский заимствовал у Длугоша (другого польского историка XV века), только распространил их с пруссов (как у Длугоша) на более широкую сообщность «четвероязычного» народа, который имел: «первое наречие яцвингов… Другое — наречие литовское и самагиттское. Третье — прусское. Четвертое — в Лотве или Лотиголе, то есть в Ливонии, в окрестностях реки Двины и города Риги» /16/. Сам же Ян Длугош более подробно развернул римскую родословную пруссов, возводя ее к царю Вифинии Прусию ( Прусий II – царь римской провинции Вифинии (Малая Азия) в 192 – 148 гг. до н.э.). При этом, характерно, что и другие народы, отчетливо связанные с огнепоклонным культом, также стремились возвести свою родословную к каким–либо знатным римлянам. В этом ряду мифологизированная история князей Литвы, считавших себя потомками легендарного римлянина Палемона, родственника Нерона, прибывшего со своими спутниками к устью Немана и давшего начало родословию литовских князей /31/. Здесь же и легенда из поздних русских летописей о Прусе, брате римского императора Августа, предке Рюрика: «... Брата жъ своего Пруса постави въ березехъ Вислы реки, въ градъ Мадборокъ и Турунъ и Хвоиницы и преславный Гданескъ, и иныхъ многихъ градовъ по реку, глаголемую Немонъ, впадшую въ море;и до сего числа по имени его зовется Пруская земля. А отъ Пруса 14 колено Рюрикъ» /32 /.
Понятно, что эти легенды способствовали удревлению и возвеличиванию геналогии правителей, но и реального этрусско–римского влияния в той или иной форме исключать, на взгляд автора, нельзя. По крайней мере, можно согласиться с летописцами о наличии некоторых латинских слов у пруссов, в том числе слов, обозначающих основополагающие элементы культа огня. Выше уже было сделано предположение, что этнонимы «пруссы» и «эстии» могут просто обозначать «огнепоклонников». То же самое может относиться и к связке Ромово – Рим. Этот ойконим мог нести смысловое значение культового центра с центральным святилищем огня, что характерно как для античного Рима, так и для прусской Ромовы. Этот тезис подтверждается тем обстоятельством, что были известны и другие священные места с аналогичным названием, например о. Ромене (Ромайн) в Литве, также почитавшийся священным местом, и гора Ромбинус около Раганиты.
Кроме этого, еще и название страны пруссов Брутения (приведенное Симоном Грунау в сочинении «Прусская хроника») совпадает со словом Пританеум, которым обозначались общественные здания Римской империи, в которых поддерживался священный Вечный огонь. Такой же термин Пританей (греч. πρυτανειον) употреблялся изначально и в Древней Греции, для обозначения здания, посвященного Гестии. В честь богини Гестии в центре Пританея горел священный очаг полиса, неугасимый огонь , символ государственного единения. Колонисты, отбывая на освоение новых земель, зажигали свой факел от огня в Пританее в знак сохранения связи с метрополией /33/.
Исследователи считают, что «прусское язычество, сохранившее глубинные корни индоевропейских верований, по уровню своей структуры было наиболее законченным в Балтии» /34/. Авторитет прусского язычества, подкрепленный победами прусского оружия способствовал постепенному распространению исповедуемого пруссами культа далеко за пределы прусских территорий Самбии и Натангии. Широко рапространялось влияние прусских культовых традиций на земли восточной Прибалтики. В частности, Петр Дуйсбургский отмечает: «… по его воле [Криве]или повелению управлялись не только вышеупомянутые язычники, но и литовины и прочие народы земли Ливонской» /15/. М.Меховский расширяет огнепоклонный культ на самогиттов (одно из литовских племен): «Главным божеством самагиттов был огонь, который они считали священным и вечным. Такой огонь на хребте высокой горы над рекой Невязой (Newiasza), поддерживался особым жрецом, постоянно подкладывавшим дрова» /16/. По преданию, начиная с XIII в. в Швинтороговой долине в Вильне (Вильнюсе) горел вечный огонь и находилось капище Перкунаса /35/. При этом, опять таки, как и в античности, священный неугасимый огонь имел свое имя Знич (Znicz; Жнич). «Литовцы искони почитали, как божества, огонь, лес, ужей, змей, особенно огонь, который непрерывно поддерживался подкладывавшим дрова жрецом, на их языке называвшимся зинц (zincz)…» /16/. «Когда пруссы подчинились владычеству крестоносцев, в собственной Литве образовался отдельный религиозный центр с своим общественным огнем (Зничем), который пылал в храме, построенном в Вильне, и был погашен только с принятием христианства… Вечно неугасимый Зничь древних литовцев горел на жертвеннике перед истуканом Перкуна… неугасимый огонь чтился литовцами, как особое божество, под именем Знича;… но что поклонение ему принадлежало к культу громовника — это очевидно из самого возжжения священного пламени при истукане Перкуна» /36/.
Также представляется любопытным, что титул верховных жрецов Ромовы – Криве – созвучен названию славян–кривичей и курляндских кревингов. Но, каких–либо подробностей о происхождении этих этнонимов нет, помимо их соотнешения со словом krive, которое в балтских языках означает «русский».

Таким образом, очагом поддержания языческого огнепоклонного культа в средневековой Европе в эпоху активного распространения христианства являлись балтийские территории, на которые распространялось влияние пруссов. Именно эту территорию северных маджусов–огнепоклонников обозначил в своем труде «Нузхат ал-муштак» арабский географ XII века ал-Идриси. Он описывает землю маджусов (ард ал-маджус) в 4-й секции VII климата, в одном разделе с описанием стран Восточной Прибалтики и части Руси. Это описание земли маджусов помещено вслед за описанием Эстланда. Исходя из этого территорию маджусов следует искать к югу от эстонских населенных пунктов, что как раз и соответствует территории распространения прусско–литовских племен, придерживавшихся огнепоклонного культа. Вместе с тем, наряду с приморской частью территории маджусов, ал-Идриси говорит и о второй части – удаленной от моря, где находится город Каби. При этом он называет р. Тису (Тисийа), в качестве естественной границы между Венгрией, Польшей и землей маджусов. Исходя из этого исследователи отождествляют эту территорию с районами Древней Руси, сопредельным с Польшей. В таком случае город Каби может быть отождествлен с Киевом /37/.

Как мы видим, древняя Русь включается в единую связку с балтийскими огнепоклонниками, что очевидно отражает исторические реалии.

 

Конечно, тема не исчерпывается приведенными выкладками и требует дальнейшего развития и уточнений.

Показать [развернуть] cписок использованной литературы

Список использованной литературы:

1. Ал-Якуби. Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских (с половины VII века до конца X века по Р.Х.). – СПб., 1870.
2. Macoudi. Les Prairies d'or / Texte et trad, par C.Barbier de Meynard et Pavet de Courteille. Paris, 1861. T. I. P. 364-365. (Далее – Macoudi). в ст. Т. М. Калинина Арабские ученые о нашествии норманнов на Севилью в 844 г.
3. Бакри. Куник А., Розен В. Известия ал-Бекри и других авторов о Руси и славянах. - В 2-х ч. - Ч. 1. - Спб., 1878. - С. 18-64.
4. Клейн Л. С. Воскрешение Перуна. К реконструкции восточнославянского язычества. СПб.: Евразия, 2004.
5. В. Н. Татищев. История Российская с самых древнейших времен, кн. I, М., 1768, стр. 16-17.
6. Адам Олеарий. Описание путешествия в Московию. М. Русич. 2003 (текст на сайте www.vostlit.info)
7. Густынская летопись. В сборнике Полное собрание русских летописей, т. 2, СПБ, 1843.
8. Повесть временных лет (по Ипатьевскому списку) в переводе О. В. Творогова. Электронные публикации института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН
9. В. В. Седов Древнерусское языческое святилище в Перыни. КСИИМК, т.50, Москва 1953.
10. Любавский М. К. История западных славян. М., 1918. (ссылка из Википедии)
11. Гельмольд. Славянская хроника (пер. Л. В. Разумовской). М. АН СССР. 1963 (текст опубликован на сайте www.vostlit.info)
12. Jagic V. Zur slawischen runenfrage// Archiv fur slavische Philologie. 1880. Bd. V. S. 204; перевод взят с сайта Руян (ссылка из Википедии)
13. Н. Костомаров Славянская мифология.
14. Михайло Ломоносов, Древняя российская история от начала российского народа. Полное Собрание Сочинений, т.6, Издательство Академии Наук СССР, Москва, Ленинград, 1952
15. Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской. Об идолопоклонстве и обрядах и нравах Пруссов. (пер. В. И. Матузовой), М. Ладомир. 1997.
16. Матвей Меховский Трактат о двух Сарматиях М-Л. АН СССР. 1936
17. Нидерле Л. Славянские древности М.: Алетейа, 2000
18. Хоренский М. История Армении. Пер. с древнеармянского Г. Саркисяна, Айастан, Ереван, 1990 (ссылка из Википедии)
19. Гевонд. История халифов вардапета Гевонда, писателя VIII в., пер. с арм. К. Патканова, СПб, 1862
20. E. Kampfer. Amoenitatum exoticarum politico-physico-medicarum fasciculi V, quibus continentur variae relationes, observationes et descriptiones rerum Persicarum et ulterioris Asiae, multa attentione, in peregrinationibus per universum Orientum, collecta, ab auctore Engelberto Kaempfero. Lemgoviае : Typis & Impensis Henrici Wilhelmi Meyeri, Aulае Lippiacае Typographi , 1712, p. 253—262.(ссылка из Википедии)
21. Щапов., 8; Изв. Ак. Н., IV, 134 из Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу, 1995
22. Записки императорской академии наук, т. 31,Санкт Петербург, 1878
23.«Фасты», VI, 299 (Овидий. «Фаcты», I) цит. из Мирча Элиаде История веры и религиозных идей.
24. Фюстель де Куланж Н. Д. Гражданская община древнего мира. 1906.
25. Наговицын А.Е. Мифология и религия этрусков. М., 2000 г.
26. Dumezil G. Les religions... P. 630 цит. из Наговицын А.Е. Мифология и религия этрусков. М., 2000 г.
27. Тацит, Корнелий. Сочинения. Пер. с лат. Л., Наука, 1969, т. 1–2.
28. Гимбутас Мария Балты. Люди янтарного моря (пер. с английского С. Федорова). М.,Центрполиграф, 2004.
29. Simon Grunau's Preussische Chronik. B.4. S.63-64. Цит. из В.И.Кулаков. Указ.сочин., с.62-63.
30. Ибн ал-Хатиб в ст. Т. М. Калинина Арабские ученые о нашествии норманнов на Севилью в 844 г.
31. Lietuviu enciklopedija. Palemonas. Zenonas Ivinskis. Boston, Massachusetts. Lietuviu enciklopedijos leidykla. 1953–1966, том 21 стр. 400–401. (ссылка из Википедии)
32. Родословная книга князей и дворян российских и выезжих ... которая известна под названием Бархатной книги. Ред. Г.Миллер. М.: Университетская типография, 1787.
33. Власов В.Г. Новый энциклопедический словарь изобразительного искусства: В 10 т. — Спб.: Азбука-классика, 2004-2009.
34. В.И.Кулаков. История Пруссии до 1283 года. М.:"Индрик", 2003.
35. Топоров В. Н., Vilnius, Wilno, Вильна: город и миф, в кн.: Балто-славянские этноязыковые контакты, М., 1980
36. А.Н.Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу, 1995
37. Коновалова И.Г. Восточная Европа в сочинении ал-Идриси. М.: Издательская фирма "Восточная литература" РАН, 1999. - 254 с.
38. Иосиф Флавий. Иудейские древности (Пер. с греч. Г Г. Геакеля) — Спб, 1900.
39. Адальберт Продолжение хроники Регино из Прюма (пер. А. В. Назаренко) цит из Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестоматия. Том 4. Западноевропейские источники. М. Русский фонд содействия образованию и науке. 2010
40. Фрейя Асвинн Руны и мистерии северных народов (пер. с англ. Анны Блейз), 1998
41. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка в 4-х томах, 1987